Анастасия Гофман - Печать силы
– Ты хочешь сказать, что ты – та самая девушка, которая… Но ты ведь должна быть мертва. Адам сказал мне, что этот урод убил тебя.
– У него почти получилось. Он так боялся остаться один, что пошел на такой шаг. Боялся, что если я сбегу с Адамом, бесконтрольная энергия убьет его. Я слышала о случаях, когда такое действительно происходило, но первородные не могут умереть так просто. У меня был выбор: рассудительный Адам или вспыльчивый Владимир, – Юнна перевела взгляд на фотографию Вилены и ее семьи, затем вновь взглянула на Пашу. Тот казался совершенно потерянным, словно не понимал, что должен чувствовать сейчас. – Я выбрала твоего отца, потому что с ним я чувствовала себя на своем месте. Я знала, что он всегда защитит меня и поддержит, чего я не могла ждать от Владимира, самовлюбленного и эгоистичного, с ним мне пришлось бы все время подчеркивать его уникальность, а я не хотела этого. За это и поплатилась, тот вечер перевернул всю мою жизнь. Почти уничтожил ее. Но я ни секунды не жалела о своем выборе.
Ясные голубые глаза Юнны налились слезами, и она усмехнулась. Ей вовсе не хотелось показывать своему бывшему подопечному собственную слабость. Юнна хотела быть ему примером всегда и во всем. Только вот на душе откуда-то появилась тупая боль, погасить которую можно было лишь одним способом.
Паша крепко обнял подругу, впервые за последние дни испытав умиротворение. Девушка уткнулась лицом в его плечо, наслаждаясь долгожданной поддержкой.
– Я горела, – продолжила Юнна, чуть отстранившись. Синий взгляд парня был насквозь пропитан вниманием и заботой, отчего слова так и лились наружу. – В буквальном смысле. Меня тошнило от собственного запаха. Вся энергия, которую я так берегла для отступления, не принесла никакой пользы. Я чувствовала, как умираю. И я уже мечтала умереть. Казалось, будто прошло всего мгновение, я открыла глаза и осознала, что все еще здесь. Я не могла двигаться и дышала через металлическую трубку, вставленную мне прямо в горло. Но я могла слышать. Мои родители, которые все мое детство так боялись меня, оказались моими спасителями. Они никому не сказали, что я жива. Вместо этого мы сбежали. И после я не слышала ни о Владимире, ни об Адаме. Я думала, они погибли, я даже надеялась, что это так. Но потом я узнала, что кто-то набирает людей. Не обычных людей, а похожих на нас.
– Но я видел тебя на том снимке, который сохранился у моего отца, – все-таки возразил Паша, хотя ему вовсе и не хотелось подвергать слова Юнны сомнению. – Ты совершенно не похожа на ту девушку, ты… другая.
– Верно, не похожа, – она собрала волосы за спиной, открыв шрам, который обрамлял лицо. – Это не моя кожа, не мои глаза, меня переделали…
– В то время еще не было таких возможностей! – Паша взбешенный подскочил с места, принялся мерить комнату быстрыми шагами. Под ноги то и дело попадался всякий хлам. – Зачем ты все это несешь, Юнна? Тебе нравится издеваться надо мной или ты тоже на стороне этого ублюдка и преследуешь свои бредовые цели?
– Я не вру тебе, – девушка смерила напарника серьезным волевым взглядом, словно отключив собственные эмоции. – Да, ты прав, тогда не было. Поэтому больше половины своей жизни, почти сто семьдесят лет, я была изгоем, уродцем, в которого тыкали пальцами, над которым все издевались. Когда мои родители умерли, мне пришлось бежать, – по выражению ее лица было видно, что эти воспоминания тоже причиняли девушке боль. – Жила на улице, иногда меня пускали в ночлежки для бездомных, но долго я там не задерживалась. И оставляла после себя горы трупов… Люди все такие жестокие. Они смеются над теми, кто выглядит хуже их, стараются унизить, и морально, и физически. Вот здесь я была благодарна тому, что во мне есть. Сила никогда не позволяла кому-то причинить мне вред. Даже эти бедняки, поедавшие объедки богачей и не мывшиеся месяцами, считали себя лучше, – девушка ухмыльнулась. – Даже живя хуже бездомных вшивых собак, они думают, что имеют право решать, кто из нас достоин жизни, а кто нет.
Паша молча слушал рассказ подруги, проигрывая в голове сцены чужих воспоминаний. Он ничего не ответил, лишь отвернулся в сторону, чтобы не чувствовать на себе болезненный взгляд Юнны. Парень не хотел показывать своей жалости и непонимания. Он не хотел разочаровывать свою подругу.
– Это было давно, – Юнна поставила пустую чашку на стол, по привычке потянула правый рукав рубашки, пряча кожу. – А вот школа… Экспериментальное изучение энергии, название так и кричало, что пришло время узнать других, объединиться с теми, кто похож на меня. Но прийти сюда было очень страшно. А когда я все же осмелилась, увидела человека, которого все это время считала мертвым.
Девушка заплакала, пытаясь подавить в себе чувства, но они были слишком сильны. Паша оказался первым, кто слышал эту историю.
– Я увидела Адама.
– И не сказала ему, кто ты?
– Я хотела. И я пришла, чтобы вновь быть с ним, но… Адам был счастлив, – Юнна одарила Пашу теплой улыбкой. – У него был ты и любимая женщина. Я не смогла бы все это разрушить.
– Только моя мать давно мертва, а отец всю жизнь пытался сделать из меня того, кем я не являюсь.
Парень бросил взгляд на фотографию Вилены. На снимке она улыбалась искренне, а в темных глазах не было и тени насмешки или презрения, коими она щедро делилась со своим наставником.
– Отец хотел подготовить тебя, – Юнна проследила за чужим взглядом. – Он забрал ее с собой?
– Да, убил моего отца, а ее взял как игрушку. Не удивлюсь, если сейчас он… издевается над ней, – при этой мысли все внутри Паши сжалось от отвращения.
– Он жестокий, – Юнна взяла Пашу за руку, разворачивая его лицом к себе, – но тебе стоит бояться не только этого. Если ему удастся переманить твою подругу на свою сторону, Вилена тоже станет твоим врагом.
– Какой ему прок от этого…
– Власть. Адам долгое время держал ее в своих руках, но теперь его нет. Больше некому наставлять людей, вроде нас, на правильный путь. Владимир захочет занять его место, но явно не для того, чтобы привить ученикам и жителям города необходимые для спокойной жизни навыки. Нет, – Юнна сморщилась от отвращения, – для Владимира люди – всего лишь марионетки, он захочет большей власти. И будь уверен, он сможет ее добиться, если мы не остановим его.
– Он мог бы сразу занять его место, – Паша вновь отстранился. Почему-то прикосновения Юнны заставляли его чувствовать себя паршиво. Перед ним ведь девушка, которую любил Адам, его отец. Имеет ли право Паша испытывать к ней какие-либо чувства? Разве это не аморально?
– Сначала он переманит на свою сторону как можно больше людей. И Вилена, наверняка, далеко не единственная, кто сейчас с ним. Он придет сюда, обязательно. Мы должны быть готовы к этому.
– Но я даже не настоящий поглотитель, – Паша с недоверием и злостью смотрел в безмятежные глаза подруги, пытаясь представить ее прошлый облик, но ничего не получалось. – Что я могу противопоставить Владимиру и Вилене? Если с ней я еще и мог бы справиться, то он… совершенно другой.
– Я помогу тебе. Но ты должен понять, что если Вилена окажется на его стороне, нам придется разобраться и с ней тоже.
– Вилена ни за что не станет на сторону такого урода, тем более после всего, что произошло здесь. Нет, она не такая.
– Как он вас нашел? Расскажи мне о вашей с ним встрече. Вы видели его до того дня? Он угрожал?
– Мы не знали, что за нами наблюдают. Но насколько я понимаю, он следил за Виленой с самого момента ее прибытия сюда.
Глаза Юнны вспыхнули яростью и удивлением.
– И Адам ничего не замечал?!
– Владимир был в чужом теле. Все время, чтобы не выпускать Вилену из виду. Так он сказал нам. Но дольше всего он управлял только Марком.
Услышав имя некогда знакомого мальчишки, Юнна вздрогнула. Она прекрасно помнила его, постоянные стычки между ним и Пашей. Это был полный энергии и баловства мальчишка, и самой Юнне нередко приходилось вытягивать Пашу из передряг, в которые попадали эти двое.
– Он вроде как, посчитал все это игрой. Сказал Вилене, что притворялся ее парнем ради забавы.
При этих словах лицо Паши исказилось отвращением. Воспоминания восхищенного голоса его напарницы, когда она без устали говорила о Марке, всплыли в мыслях такими же яркими, какими были на самом деле..
– Она была влюблена в него? – Паша едва заметно кивнул. Юнна разочарованно поджала губы. – Считай, она уже на его стороне. Поверь мне, я знаю Владимира как никто другой. Он скажет ей любую ложь, лишь бы склонить на свою сторону.
– Но ведь ты же устояла… То есть ты в итоге выбрала моего отца.
– Это была ситуация другого характера, Паш. С одной стороны было зло, с другой – добро. Вилена сейчас в стане врага. Она в любом случае видит только одну сторону монеты. Если чувства не покинули ее после того, как Владимир на ее глазах убил твоего отца и покалечил тебя… Если Владимиру удастся доказать ей необходимость всего, что произошло, мы ее потеряем. Если твоя напарница до сих пор жива, у нее только один путь.
